Ютанов Николай - Аманжол
Николай ЮТАНОВ
АМАНЖОЛ
Человек - не завершение, а начало.
Мы живем в начале второй недели
творения. Мы - дети Дня восьмого.
Торнтон Уайлдер
Южный ветер ударил в створки купола, когда развернулись на Единорог.
Сразу захотелось обратно в кунг, к печке, к чаю.
Толя поднял голову от пульта управления. Телескоп еле заметно кренился
вниз. Из створок мерцал размытый глаз Акубенса.
- Хорош! - сказал Сакен. - Есть.
- Крайнюю слева, - крикнул Толя. Он сунул задубевшие руки под теплую
струю вентилятора, обдувающего перья самописцев.
- Фильтры "эр" и "джи", - сказал Сакен, поворачивая ручку фотометра. -
Верхнее перекрестье. - Он помолчал и добавил: - Изображения плохие.
Звезды, как блямбы.
- Опять "козлы", - сказал Толя. - Ну как пишет!
Перо самописца кинулось влево, принялось чертить дугу, затем упало к
нулю.
- Иссяк сигнал, - сказал Толя. - Погасла, родная. Что делать будем?
- Покурим, - предложил Сакен. - О! Без четверти двенадцать.
Толя остановил протяжку лент, нажал кнопку на пульте. С жужжанием
опустились лепестки, защищающие зеркало телескопа. Закрылись створки
купола. Слезший с лестницы Сакен поставил на пульт коробку с фильтрами и
выключил часовое ведение телескопа.
Они спустились по лестнице. Толя посмотрел на юг. Небо словно
подернулось дымкой. Растопыренный четырехугольник Ориона, опоясанный ярким
мечом, светил слабо, звезды раскинули неровные ореолы.
- Славное небо, - сказал Толя.
Свежий предновогодний снег хрустел под валенками. Южный ветер вскидывал
снежные хлопья, крутил их в свете висящего над дизельной фонаря. Тускло
отсвечивали тридцатиметровые опоры недостроенного телескопа. Рядом дремал
подъемный кран, уткнув решетчатый хобот в гору железной арматуры. Также
недоделанная гостиница совсем терялась рядом с чудовищем нового телескопа.
Только темные стекла поблескивали в узких окнах-бойницах.
- Колется морозец, - сказал Толя, надвигая шлем на лоб. - В столовую
пойдем?
- Скоро Новый Год, - сказал Сакен. - Клем уже там.
Они ввалились в прихожую, когда до Нового Года осталось меньше пяти
минут.
- Дверь закройте! - закричала Ирка.
- Ну што, нет неба? - спросил Клем.
- Ме-е-е, - сказал Толя, скидывая полушубок.
- И правильно, - сказала Ирка. Она появилась из кухни с двумя чайниками
в руках. - Новый Год надо под елкой встречать.
- Вот пришли, - сказал Сакен.
- Телевизор не работает? - спросил Толя.
- Не-а, - сказал Толик-дизелист и засмеялся, - ты у нас будешь заместо
телевизора.
- Шестаков! - сказала Ирка. - Ты кисель разлил?
- Разлил, разлил, Семеновна, - сказал Толик-дизелист. - Вон - на полу
под елкой.
Клем уселся за стол и сказал:
- Сейчас ударит... ой, ударит...
- Да, давайте скорее, - сказала Ирка.
Погасили свет, зажгли свечу. Часы на стене затрещали и выдали первый
удар. Толя поднял свою кружку с киселем. Напротив Ирка беспокойно
переводила выпуклые глаза с часов на свечу. Клем нюхал кисель.
Толик-дизелист ждал двенадцатого удара, с присвистом затягиваясь
сигаретой, воткнутой в длинный мундштук. Сакен откинулся на стуле,
поставив кружку на колено. Часы ухнули последний раз.
- С Новым Годом, - сказал Клем.
- С Новым Годом! - сказала Ирка.
Забрякали жестяные кружки.
- Ух, пробирает! - сказал Толик-дизелист и засмеялся. Мундштук
вскинулся вверх и задрожал.
- Ну что, Толя, - сказала Ирка, - у вас в Ленинграде небось не так
Новый Год встречают? С "Шампанским"?
- Мы под Новый Год в лес уходим, - сказал Толя. Он постучал по кружке,
вытряхивая последние капли киселя. - А
